Травма - это не судьба, а эпизод биографии

Выношу в отдельный пост свои ответ на вопрос, в чем ядро травмы развития, и куда копать, когда речь идет о такой травме.

Обычная травма (птср) - это одноразовое мощное событие, которое психика не смогла переварить. Например, смерть родителя, потеря какого-то еще близкого человека, внезапный и болезненный переезд в другую страну, авария.

Травма развития (комплексное птср, сложное пост-травматическое расстройство) - это результат систематического, ежедневного негативного воздействия, которое является результатом в целом хронически неблагополучной атмосферы в семье. Ребенок может быть обут-одет-накормлен, но его желания критикуются, чувства высмеиваются, потребности в любви, помощи и поддержке игнорируются. Ребенок или в целом заброшен, или подвергается гипер-контролю.

Разница между одноразовой мощной травмой и травмой развития, как я ее вижу, такая:

- В первом случае в дерево один раз ударила молния и сломала его ствол, после чего он криво сросся, но ветки, листья у него выросли нормально. Часто дереву получается залечить перелом и оно находит способ продолжать расти вверх, как положено. То есть, это дерево, которое кривое только в одном каком-то месте.

- Во втором случае это бонсай, когда ежедневно, понемногу, но систематично маникюрными ножничками по чуть-чуть подстригают листья и инструментами гнут ствол и ветки, чтобы получить в целом функциональное, но во всем кривенькое деревце.

В ядре травмы развития лежат поломанные базовые убеждения (одно, несколько или все сразу):
- Меня нет
- Я не имею право на жизнь
- Я не имею право на безопасность
- Меня никто не защитит
- Я не имею значимости/ценности
- Я не важен
- Меня нельзя любить
- Я не могу себя защитить
- Я не могу справляться с жизнью
- Любить — опасно
- Жить — опасно
- Безопасности не существует вообще
- Я не имею право на счастье/благополучие/процветание
- Проявлять себя опасно
- Быть собой настоящим — опасно

Травма развития — это регулярные посылы от взрослых, что с тобой что-то фундаментально не так и/или что мир всегда враждебен и опасен.

Кто-то сказал, что каждый травматик всю жизнь ищет ответ на вопрос "Можно ли меня любить?". Мне это откликается, потому что любовь — это про безопасность быть собой, что у травматиков отнимают очень рано.

Конкретно об установке "Я не могу справляться с жизнью". Эта установка обычно указывает, что ребенка очень часто оставляли одного решать задачи, которые ему не по возрасту. Причем, взрослым взглядом они не кажутся сложными. Например, отправлять шестилетнего ребенка одного к врачу, или в магазин, или оставлять одного дома, или младшего школьника оставить одного разбираться с буллингом, моббингом, токсичными друзьями, злыми учителями, со своей неуспеваемостью, потому что какие-то предметы преподаются слишком трудно для понимания. Нередко здоровье ребенка тоже игнорируют, и ему приходится самостоятельно справляться с физической болью, сильным дискомфортом и страхом смерти. При этом спрашивают с него, как с взрослого, не считаются с тем, что ему страшно и трудно, ни в чем не помогают, не хвалят за успехи, зато выедают мозги и душу за малейшие промахи.

По итогам вырабатывается опыт, что жизнь состоит из непосильных задач, за невыполнение которых будут унижать, откуда вырастает установка "я не справляюсь с жизнью". Этот опыт фоном идет и во взрослую жизнь, хотя у взрослого человека есть много разных опций, как справиться с жизнью:

- Отказаться выполнять какие-то задачи, если это не смертельно
- Разбить большие задачи на группы мелких и решать пошагово
- Попросить помощи
- Попросить совета
- Попросить моральной поддержки
- Заплатить кому-то за решение и выполнение задач, которые кажутся сложными или их просто не охота делать
- Делегировать
- Понять, каких навыков для решения не хватает, и освоить их
- Или, как минимум, принять тот факт, что на данный момент задача кажется нерешаемой, но в будущем окажется решаемой, когда будет ресурс/время/новые знания, и ничего страшного в этом нет.

Это помогает:
- Начать разделять "тогда", когда всех этих знаний, пониманий и ресурсов реально не было, и "сейчас", когда справиться с жизнью уже вполне реально.
- Начать смотреть на решение задач из позиции ресурсного взрослого, а не из позиции того ребенка из прошлого

Нужно помнить, что, согласно нейропривычке, дефолтной реакцией на задачи, которые кажутся большими и сложными, будет чувство беспомощности и бессилия. Это отголоски прошлого, и в текущей реальности они уже не являются верной оценкой ситуации. Нужно научиться отслеживать момент, когда эти старые чувства включаются, брать этого напуганного ребенка на ручки, переходить в позицию заботливого родителя и смотреть на задачи взрослыми, ресурсными глазами (их надо в терапии отрастить).

Чтобы избежать ощущения "блин, я опять катастрофически не справляюсь", надо напомнить себе, что взрослые задачи внутренний ребенок решать не должен, их должен решать внутренний взрослый/родитель. Только тогда они станут посильными. Дайте своему внутреннему ребенку то детство, которого у него не было, а взрослому поручите рулить делами. Из позиции взрослого жизненные задачи и трудности выглядят как возможность приложить себя, свои навыки, творческое мышление, научиться новому и почувствовать триумф "какая я молодец, как я здорово справилась!".

Весь этот путь от подавленного, бессильного ребенка до компетентного взрослого с любимым внутренним ребенком подмышкой лучше, быстрее, дешевле (с учетом того, во сколько обходятся жизненные ошибки или упущенные годы и возможности) пройти в сопровождении грамотного терапевта.

Первая часть
Вторая часть

В конце концов, в результате последующей цепочки событий, Роуз находит свою дочь целой и невредимой, а раненой части Алессы удается добраться до сектантов и наконец-то с ними расправиться.

Случился ли после этого хэппи-энд?


Нет. Мы видим, что Роуз хоть и воссоединилась с дочерью и смогла вернуться домой, навсегда осталась в другом измерении.

Самостоятельные попытки разобраться с травмой – независимо от того, с какой храбростью и самоотдачей они сделаны – не приводят к исцелению, не возвращают цельность и не помогают вернуться в обычный мир, где ты можешь полноценно жить с новыми знаниями о себе.

Одежда Роуз, которая в начале фильма была в светлых тонах, в ходе фильма постепенно становится ярко красной от крови. Красный – это цвет жертвоприношения. Роуз принесла себя в жертву спасению дочери, а такие самопожертвования, как мы знаем, ничем хорошим не заканчиваются и психического здоровья ни одной из сторон не добавляют.


Сибилл не вернулась живой из своего квеста по закрытию гештальта. Сектанты избили ее железными трубами и сожгли ее живьем для поднятия морального духа в секте.

Спасюк провалился в чужую травму и сгорел. Интересно, что сгорел руками "правил травмы", то есть, по треугольнику Карпмана жертва стала агрессором.


Не смотря на долгожданную возможность совершить месть, психика Алессы так и не обрела цельность, оставшись расколотой.

Месть – не способ исцелиться. Исцеляют любовь и приятие, но с этим ей не повезло.


Далия, годами оплакивавшая свою дочь, при виде ее монструозного обличия в момент кровавой расправы над сектантами с разочарованием сказала:
– Алесса, ты стала чудовищем.

Что еще она ожидала увидеть, если лично присутствовала, когда ее дочь живьем поджаривали, как поросенка?!

Они не виделиcь 30 лет. Видно, как волнуется Алесса встретившись глазами с матерью. Понятно, чего она ждала — что раненый ребенок ждет от мамы? — но Далия и тут облажалась. Это был ее шанс раскаяться и принять чудовищность последствий собственных поступков, но она выбрала себе развидеть. Далия хотела забрать себе Шерон – светлую часть, здоровенькую и того же возраста, что Алесса до сожжения, а раненую часть дочери отвергла вместе с ее болью и злостью (та самая типичная бабушка травматика, которая хочет окружить внучку маниакальной любовью, чтобы замолить перед самой собой свои родительские грехи, отказываясь, тем не менее, признать их вслух?)

Но даже после этого Алесса не убила ее, как остальных виновников своей травмы, и все прошедшие годы со дня своей травмы оберегала ее от монстров (собственной ярости). В конце фильма звучит фраза «Мать – это Бог в глазах ребенка», и без этого понимания нельзя до конца осознать, насколько разрушительными могут быть действия Бога и его предательство для детской психики.

Еще один тонкий момент в фильме: исцеление травмы – это преимущественно женская работа, и в обычной жизни это тоже правда. Мужчины, даже искренне желающие помочь, как инспектор Гуччи, что не называется, "не рубят фишку". Это на заре психотерапии нетерапированные дяди-наркоманы с бородой и трубкой копались в мозгах и причинных местах богатых молодых женщин. Современная психотерапия – это преимущественно женщины-терапевты работающие с преимущественно женщинами-клиентами, которые приходят разгребать за себя, за того парня и за ту бабушку.

У меня все. Интересно услышать ваши мысли по этой теме и по фильму в контексте этой темы тоже.

***

Отдельно про фильм сам по себе. Это самая бережная и зрелищная экранизация видеоигры, которую я видела (секвел от 2012 года – полное уг и испанский стыд). Создатели нарисовали историю по мотивам канона, но с большим к нему уважением. Есть документалка "Путь Тьмы" о создании фильма, тоже рекомендую посмотреть. В ней, например, говорится, что всех монстров исполняли профессиональные танцоры, то есть, специалисты по движениям тела. Пластику ставил известный в узких кругах танцор балета и хореограф Роберто Кампанелла, который в фильме исполнил роли уборщика и Пирамидоголового.

Пирамидоголовый, кстати, не смотря на всю свою внушительность и колоритность, не соответствует никакому расхожему персонажу из внутреннего мира травмы. В фильме он просто помощник Алессы в деле курощения сектантов и заодно выдачи Роуз волшебного пенделя, когда она начала психологически ломаться.

***

Ну и постскриптум, чисто на поржать, чтобы разбавить атмосферу.

Я как-то на ютубе нашла видео сцены с уборщиком Колином, которого Алесса заслуженно уделала жестче всех остальных. Роуз обнаруживает его труп в туалетной кабинке, где он в свое время изнасиловал Алессу, с примотанными к голове колючей проволокой пятками и обмотанными ею глазами. Когда город переходит в кошмарный режим, эта инсталляция оживает и начинает сипеть, рычать и орать медленно ползая по полу, но в силу того, что он согнут в бублик, делать это может только на нижней части живота, то есть, на своих гениталиях (и это часть его наказания). Там, где он хватается за стены рукой, разрастается пульсирующая гнойная плесень, которая символизирует заболевания. Это один из самых жутких моментов в фильме.

Изначальное видео уже удалено, вот точно такое же.

И под тем изначальным видео обнаружились очень ржачные комментарии:

– Ты уволен нафиг!

– Я чуть не обделалась на второй минуте видео, но потом я отключила звук и врубила Карамелданзен. Теперь все хорошо!

– Ой и кто у нас тут такой ползучий сексапил, а?

– А я с бодуна выгляжу точно также, да.

– Ц-ц-ц... Ты уборщик, ты должен чистоту поддерживать, а не волочить свои яйца по полу и такую грязищу разводить!

– Товарищи, конечно, Колин не был хорошим человеком, но давайте проявлять политкорректность! Он не "уборщик"! Он "менеджер по клинингу"!

– Ничего себе клининг, все стены засрал.

– Вы не понимаете! Он просто ищет свою швабру!

– Мы с другом любим его изображать, только на нас вечно моя мать орет "ХВАТИТ ХВАТИТ ХВАТИТ ПРЕКРАТИТЕ СО СВОИМ УБОРИЩКОМ!!!!"

– Хаха, Алесса решила этого сортирного нуба!

– Я, кажется, описялся -_-'

– А я думаю, с ним Пирамидоголовый развлекается, поэтому у него ноги к голове-то привязаны.

– Так вы говорите, он ползает на своих яйцах в наказание? Ммм... очень поэтично!

– Какая отвратительная гадость, мерзость, фу, фу, фу! Кто придумал этого монстра?! ОН ГЕНИЙ!!!

– Я:
1. Обосрался. Сильно.
2. Все время теперь оглядываюсь.
3. Никогда, никогда, никогда больше не пойду в туалет один!
4. Приковал себя наручниками к маминой руке.

– Уборщик и Пирамид - одно лицо!

– Нет, их просто один актер играл, Роберто Кампанелла.

– Что? Что?! Это Мерилин Менсон!!! Как не Менсон????

– От одного просмотра этого видео у меня аж яйца заболели. Притом, что у меня их нет! Я девушка!

– Я хотела бы нанять его в качестве дизайнера интерьера. Кому нужны скучные обои на стенах, когда он может разукрасить их таким забубенистым концептом?

Этот разбор у меня лежал в черновиках шесть лет, и я давно обещала его запостить. Наконец-то дошли руки его добить и разместить в предновогоднюю неделю.



Мой любимый новогодний фильм, который я пересматриваю каждый год в это время - Сайлент Хилл (2006), снятый по мотивам серии одноименных видеоигр в жанре survival horror ("выживание в кошмаре"). Для меня это самый лучший фильм о травме, ее внутреннем мире и о том, что случается, когда разгребать его берется неподготовленный человек. И еще о типичной судьбе спасюков, которые чужую беду с энтузиазмом бросаются разводить руками вместо того, чтобы идти на терапию и разбираться с собственными проблемами.

Фильм не задумывался как исследование детской травмы, поэтому контуры как повествования, так и персонажей не всегда совпадают, но символика и метафоры оказались удивительно меткими и красочными.

Ниже будут спойлеры и скриншоты (некоторые из которых не для слабонервных), так что, если вы хотите сначала сами фильм посмотреть или сегодня вы не в настроении смотреть на ужасы в стиле боди-хоррор, то вернитесь к этому посту попозже.



В начале фильма мы знакомимся с на вид благополучной и явно не бедной семьей – папа Кристофер, мама Роуз и девятилетняя приемная дочь Шерон.

Шерон страдает лунатизмом, измененными состояними психики и ночными кошмарами. Рисует страшные картинки в состоянии аффекта, а после пугается своих рисунков и спрашивает, кто их нарисовал. Во время ночных кошмаров она выкрикивает название города Сайлент Хилл. В бодрствующем состоянии она обычная, милая маленькая девочка, которая про Сайлент Хилл ничего не знает.

Это портрет типичного нетерапированного человека с ранней/детской травмой. Большую часть времени он нормально функционирует в рамках своего возраста, но время от времени его глючит. Находит на него что-то, как потемнение сознания, и человек ведет себя нелогично, иррационально, совершает странные поступки. Свое поведение во время этих глюков он воспринимает как чужое и не может его объяснить. У нетерапированных травматиков симптомы проявляются не обязательно в виде ночных кошмаров, как в фильме, это могут быть повторяющиеся баги в основных областях жизни — работа, дружба, здоровье, отношения, семья, самоопределение, самостоятельность и т. д. — хотя, как кажется, никаких разумных причин для этих багов нет, ведь человек сыт, обут-одет и не бедствует.

Шерон уже водили по обычным врачам, но безрезультатно. Кристофер хочет снова положить дочь в психиатрическую лечебницу.

Кристофер — типичный представитель общества, в котором отрицается наличие травмы как явления. Для него симптоматика травмы в виде ночных кошмаров, лунатизма, страшных рисунков — это некая чисто физиологическая патология, типа галлюцинаций при черепно-мозговой травме, а не сообщение, которое надо попытаться расшифровать, потому что оно содержит в себе ответ на вопрос о состоянии ребенка. Кристофер также не хочет эмоционально вовлекаться в ситуацию и предпочитает, чтобы кто-то другой (врачи, например) разбирались, что не так с его дочерью, и чтобы он ее им сдал, они ее починили и вернули ему обратно нормального и здорового ребенка.


Роуз в конце концов решается на отчаянный шаг. После очередной неспокойной ночи вылавливания сомнамбулы-дочери с края обрыва Роуз сгребает ребенка в охапку, сажает в машину и не сообщая мужу уезжает на поиски Сайлент Хилла в надежде найти ответ на вопрос, что происходит с ее ребенком.

• Первый шаг в исцелении травмы — это встать на свою сторону, а не на сторону общества. Признать, что у симптоматики могут быть реальные, веские, вполне объяснимые причины, и отправиться искать их корни.
  
  
• Для исцеления раненого внутреннего ребенка нужна Мать. Человек или часть психики, которые не только хотят, но и будут прилагать усилия и проходить все испытания, чтобы спасти этого ребенка. Найти его, проложить к нему дорогу, сразиться со всеми внутренними монстрами и преодолеть все препятствия.

По дороге Роуз останавливается у заправки, чтобы залить бензина и заодно спросить, как попасть в Сайлент Хилл. В фильме Сайлент Хилл — это город, в котором 30 лет назад разгорелся подземный пожар, после чего все жители его покинули.

Между Роуз и продавщицей на заправке происходит очень показательный диалог:
— Не подскажете, как проехать в Сайлент Хилл? Я что-то не найду на карте.
— А зачем вам туда? Туда не ездят больше.

У нетерапированного травматика на карте своей внутренней территории травма не значится. Это заброшенна и запретная зона. Она окружена стеной амнезии, как Сайлет Хилл окутан перманентным плотным туманом.

Даже если он что-то такое темное и страшное чувствует внутри, то предпочитает "туда не ездить": не думать, не копать, отвлекать себя существами, веществами или баловствами (по терминологии Княжны).

Заправить машину Роуз не удется. Обнаружив, что жена сбежала в поисках Сайлент Хилла, Кристофер блокирует ее кредитки, чтобы остановить ее. Он настаивает, что дочь должны лечить врачи.

• Общество в лице близких часто очень активно препятствует тому, чтобы квест травматика за своим исцелением состоялся. Например, тем, что лишает его ресурсов типа участия, понимания, поддержки, в том числе и материальной.
  
  
• Приняв решение спасти дочь, Роуз теряет коннект со своим мужем. В дороге она общается с ним по телефону, но потом мобильная связь становится все хуже и хуже, пока не обрывается окончательно. Примерно также травматик по дороге к пониманию своей травмы постепенно теряет контакт с обычным обществом и перестает говорить с ним на одном языке.

На заправке Роуз и Шерон привлекают внимание полицейской Сибилл Беннет. Пока Роуз пытается заплатить за бензин, Сибилл внимательно осматривает машину и пытается заговорить с девочкой. Когда появляется Роуз, спрашивает ее, все ли в порядке. И хотя обе вежливо ее посылают, она от них не отстает и начинает их преследовать на своем мотоцикле с сиреной и мигалками.

У Сибилл в прошлом была история, где она не смогла спасти украденного маньяком мальчика. Она, в силу собственной травмы, чует исходящее от Роуз и Шерон неблагополучие, но интерпретирует его согласно картинкам из своего прошлого.

Это наш спасюк. Нетерапированный травматик, который, вместо того, чтобы разбираться с собственной травмой, ищет, кого бы поспасать, чтобы закрыть свои гештальты. И в этом Сибилл крайне энергична и назойлива, хотя на поверхности выглядит белым рыцарем воюющим за спасение детей в беде.


Пытаясь оторваться от навязчивой полицейской, Роуз попадает в мини-аварию, а когда приходит в себя, она уже в затянутом туманом Сайлент Хилле, где с неба медленно падает пепел. Шерилл в машине нет, и Роуз отправляется на ее поиски.

Роуз пересекла границу между обычным миром и внутренним миром травмы. Далее в фильме будет показано, что обратной дороги в буквальном смысле нет. Вместо нее — огромная пропасть. Путь исследования своей травмы – это дорога в один конец. Переступив этот порог уже невозможно жить как прежде.

В фильме город существует в двух измерениях. Для непосвященных – тех, кто не верит в травму, и кто не вошел в ее внутренний мир – это мертвая заброшка в обычном мире, где ровным счетом ничего не происходит. Эта единственная версия города доступная обычным людям, вроде Кристофера. Это прошлое, которое "быльем поросло", которое надо, как говорит нам общество, "забыть и забить".

Альтернативное измерение города, куда и попала Роуз в своем квесте, содержит в себе всю память и все последствия травмы в активной форме, и в нем город пребывает в двух, постоянно сменяющих себя агрегатных состояниях: туманном и кошмарном. Эти два состояния очень похожи на неустойчивое внутреннее состояние трвмированной части психики, где одиночество и изолированность от мира периодически сменяются приступами невыносимого ужаса и панических атак.

И в этом измерении город совсем не пустует, хотя, как и положено во нетерапированном внутреннем мире травмы, ни на одного из обитателей без страха или слез не взглянешь.


Бегая по улицам в поисках дочери Роуз вдруг замечает вдалеке девочку, очень похожую на Шерон. Завидев Роуз девочка делает ноги, и Роуз бросается вслед за ней.

Раненый внутренний ребенок — это гид по миру травмы. Для того, чтобы найти корни травмы, нужно следовать за ним. Как и в жизни, в фильме удирающая девочка оставляет множество подсказок и головоломок, ведя Роуз все ближе и ближе к разгадке. Словами через рот и прямо и по пунктам внутренний ребенок не может, его сообщения состоят из чувств, образов и воспоминаний.

Он будет постоянно пробовать тебя на зуб, проверяя, насколько ты серьезен в своих намерениях разобраться и помочь. В фильме Роуз приходится встретиться со множеством разных чудовищ и не раз проявить храбрость и твердое намерение сделать все для спасения своей дочери.

Продолжение в следующем посте

В процессе работы исцеления травмы наступает этап, когда нужно себя переучивать и заменять старые, привычные реакции на события на новые и сообразные текущей реальности. Например, перестать реагировать на перемены паникой и стрессом, и начать реагировать из ресурсного и любопытного состояния.

У привычных реакций есть два аспекта - физиологический и психологический. На компьютерном жаргоне - хард и софт, "железо" и программное обеспечение.

Хард - это структура мозга. У ранних травматиков обычно чрезмерно развиты отделы, отвечающие за бей-беги-замри, и плохо развиты отделы, отвечающие за саморегуляцию. Так что по чисто физиологическим причинам реакцией на события, которые травматик видит как тревожащие и пугающие, могут быть чрезмерная паника, побег или замирание. Мозг можно обучить реагировать иначе и можно дорастить в нем нужные отделы. Переучивание, в основном, состоит из повторений - то есть, регулярной медитации, регулярного заземления, регулярной физической нагрузки, регулярного и полноценного сна, регулярной терапии. Повторение обеспечивает рост и укрепление новых нейронных связей, отвечающих за саморегуляцию и поддержание уравновешенного состояния.

Софт - это убеждения и установки. Например, все правила травмы, которые были выведены из полученного травмирующего опыта. Например "Перемены - это ВСЕГДА плохо". Или - мое любимое - "Лучший способ реагировать на что-то пугающее - это интенсивно паниковать, думать только об этом, вставать и засыпать с паникой, потому что это (каким-то образом!) помогает решить ситуацию". То есть, психика видит панику как важный инструмент, с помощью которого можно как-то улучшить ситуацию. Бывает и "Если я буду метаться и паниковать, кто-то увидит, придет и спасет меня/поможет мне решить проблему".

При попытке рационально объяснить себе вред от паники, внутри происходит примерно такой диалог:

Вы:
- Все, успокаиваемся и смотрим на ситуацию безоценочно.
Перепуганный внутренний ребенок, который перехватил управление:
- Ты что, смерти нашей хочешь?! Если ты перестанешь паниковать, ты пропустишь что-то важное!
Вы:
- Нет, наоборот. Паника - это туннельное зрение, оно дает слишком узкий обзор. Именно так важное и пропустишь.
Перепуганный внутренний ребенок:
- Нельзя, нельзя успокаиваться! Быть спокойным - это очень опасно, очень!

То есть, перехвативший контроль над телом и головой маленький испуганный ребенок не верит, что не только можно, но и нужно по-другому. Именно поэтому так важно вырастить внутри фигуру хорошего родителя или адекватного взрослого, который сможет 1) взять управление на себя, 2) успокоить ребенка и пересадить его на пассажирское сидение из водительского. Для того, чтобы ребенок позволил это сделать, нужно, чтобы родитель завоевал его доверие и показал, что может о нем позаботиться.

И у этого родителя/взрослого непростая задача, потому что нужно научиться делать прямо противоположное тому, что психика делала десятилетиями. В нашем случае, например, научиться сохранять спокойное и собранное состояние там, где раньше была бесконечная паника. Плюс психика считает, что паниковать - безопаснее, чем не паниковать. Чисто статистически, примерно 91% страхов и негативных прогнозов на будущее не сбывается, так что травмированная часть делает вывод, что паниковать и представлять ужасные картины будущего способствует тому, чтобы это ужасное будуще не случилось. Хотя никакой связи между паникой и положительным исходом не существует. Взрослый/родитель должен встать в мета-позицию, чтобы видеть и привычную реакцию психики и адекватные способы реагирования, и двигаться в направлении этих адекватных способов, независимо от того, куда несет психику. А для мета-позиции нужно вырастить части личности, которые больше и взрослее внутреннего ребенка, и которые могут взять его на ручки и успокоить.

Я где-то года полтора работала с установкой "Если хочешь, чтобы все мечты сбылись, нужно страдать и находиться в депрессии, иначе ничего не получишь". Она включала в себя также "Ничему сейчас нельзя радоваться, а то мечту не дадут, и нельзя иметь нормальную самооценку, а то тем более не дадут". Я меняла ее на "Я хочу быть в устойчивом, оптимистичном состоянии со стабильной самооценкой и получающей удовольствие от жизни уже сейчас". Ощущение было, что прямо иду против всего святого, предаю себя и свои мечты. Мой внутренний ребенок страшно горевал и убивался. Принимала решение я из взрослой позиции человека, который понимает, что по-старому - это дорога в никуда, которая закончится, скорее всего, суицидом от безысходности, и понимает это, не смотря на то, что вся психика категорически против смены курса. Работа включала в себя отслеживание старых сценариев и установок и бесконечных повторений "Нет, это неправда", "Это устарело", "Это уже не мое", "Спасибо, не надо". Берем плачущего ребенка, заворачиваем его в одеялко, баюкаем, успокаиваем и несем его в нужную сторону. Штормило меня капитально, кидало в разные стороны, раздирало изнутри - все эти защиты обострились чуть ли не в десять раз и нападали на меня изнутри, как бешеные собаки. Как говорится, последний бой - он трудный самый. После примерно 6-8 месяцев, наконец-то, отпустило.

Не всегда все так драматично и трудно. Бывает, человек испытывает радость от того, что получил обоснованное разрешение больше не паниковать или не думать страшные мысли, и сразу чувствует облегчение и может довольно легко отпустить старые установки. А бывает, что изменения даются только с боем.

Продолжение поста про заполнение Внутренней Дыры.

У меня установки и стратегии выглядели следующим образом:

1. Я не достойна. Со мной так обращались, потому что я никчемное/грязное и порочное/отталкивающее существо-неудачник, которое совершило тяжкое, непростительное преступление против матери, и поэтому я не заслуживаю ничего вообще, даже дышать воздухом, а любви - тем более. Единственное, чем я могу оправдать свое существование - это обслуживать других людей, чего бы это мне ни стоило.

2. Поможет только Спаситель. Однажды обязательно придет Спаситель, выкупит меня своей любовью из этой тюрьмы, додаст мне все, что я не получила в детстве в плане любви, безопасности, заботы и тепла. Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети?

Спасителем может быть только Мужчина, ни в коем случае не женщина и не группа людей. А если я буду сама себя спасать - это полный провал, я этими самостоятельными действиями одписываю документ о своей полной капитуляции и отказе от Главной Мечты Своей Жизни.

3. Мечта сбудется, только если я буду делать сальто в гамаке на лыжах и в водолазном костюме. Чтобы Мечта сбылась, нельзя: быть успешной, счастливой, жить благополучной жизнью. Нельзя быть любимой вообще никем. Нельзя иметь счастливую личную и сексуальную жизнь. Надо все время страдать и бедствовать, жить в боли и одиночестве. Нельзя хорошо выглядеть, быть красивой, хорошо одетой или, упаси боже, сексапильной и прятагательной. Нельзя отсвечивать и выделяться. Нельзя быть успешной в своем деле, нельзя быть признанной в своем деле. Нельзя жить с легкостью в душе, нельзя думать о будущем с оптимизмом и радостью, надо думать самые мрачные мысли.

Надо молча терпеть все лишения, быть Хорошей Девочкой, пройти все испытания и круги ада, но нельзя просить о помощи или искать способов облегчить свои страдания.

Но нельзя активно искать своего Спасителя, он должен найти меня сам, в самом темном углу, где я от него прячусь. При попытке меня оттуда вытащить, я буду отчаянно лягаться и кусаться (но Спасатель должен все вытерпеть). Спаситель должен меня полюбить такой, какой он меня в этом углу найдет - грязной, страшной, неуспешной, на нулевом ресурсе, кусающейся и не могущей ему ничего дать в ответ.

Спаситель обязательно должен пройти все круги ада, чтобы меня спасти. Он должен переступить через себя, через свои слабости и страхи, через свои установки и верования, он должен быть готов потерять все, лишь бы оставаться со мной.

Если хоть одно из этих условий будет нарушено - Мечта не сбудется.

Эти драконовские условия сделали восполнение дефицита абсолютно невозможным. Более того, дефицит продолжал расти - отказываясь от всего, что "не принц и не по правилам", и усложняя свою жизнь там, где это совсем не обязательно было делать, я продолжала голодать и во взрослом возрасте. От этого Дыра только увеличивалась.

Но оказалось, что не просто слезть с лошади, которая обещает сбычу Главной Мечты Всей Жизни, но которая не только десять раз умерла и разложилась, но еще и несколько раз успела превратиться в зомби. Лошади, на которую ставила ВСЁ.

Для того, чтобы начать заполнять внутреннюю Дыру, мне надо было изменить установки из п.1, отказаться от стратегий из п.2 и от деталей того, каким образом я буду восполнять недополученное в детстве из п.3.

На первое ушло ну года 2-3, а все остальное 5 лет и больше. Параллельно я решала и другие задачи, копила ресурсы, развивала то, что можно было развивать, усваивала от своей тер столько любви, сколько получалось, не нарушая правил (мизер). Но в образе, как Мечта сбудется, и правилах, которые гарантируют ее сбычу, ничего не менялось, пока я не приняла решение откзааться и от того, и от другого.

Когда в п.1 случились большие сдвиги, но ничего не поменялось в п.2 и п.3 я смогла дойти только до точки "Вот я стала ресурсной, спокойной, общительной, проработанной, научилась себя любить, обрела ощущение ценности, выгляжу ухоженно, сама себя содержу, стойко вытерпела столько лишений... и что? И где Принц-то? Где Спасение? ГДЕ СБЫЧА МЕЧТЫ?!". И это тоже был тупик из тех, где просто руки опускаются.

После этого еще много лет ушло на то, чтобы смириться с фактом нереализуемости п.2 и п.3.

Поняла, что с ними надо попрощаться. Речь шла уже даже не о том, чтобы получить Мечту каким-то другим способом, а о том, чтобы не довести себя до тяжелой депрессии и суицида от безысходности, к которым приводит следование невыполнимым правилам. Очень тяжелое решение было - такую агонию вызывало, словно я живьем в аду горю. Это потому, что мои ранние части думали, что отказываясь от чудовищных и провальных стратегий я отказываюсь от всякой надежды на исцеление.

Кроме того, я всю себя вложила в этот проект из трех пунктов, десятки лет, все мои силы. И настал момент признать, что все это оказалось капитальным на*баловом: правила эти - полный бред, комбинация из невежества родителей и моих ограниченных детских знаний о жизни, а Мечта... То, что мне подавалось, как драгоценный Приз, ради которого нужно было всем жертвовать, оказалось обыденными вещами, которые в нормальных, здоровых семьях получают все, не особо даже задумываясь.

По поводу п.2, по трезву если, бредовее идеи, что в роли Спасителя обязательно должен быть мужчина, сложно что-то придумать. Эта роль требует навыков Хорошей Мамы Младенца - терпеливой, бесконечно любящей, всепрощающей, решающей все проблемы и не требующей ничего взамен. Этой роли с детства обучают только женщин. Мужчины в роли биологического отца своего биологического ребенка-то себя не всегда находят, какая уж там мама какому-то другому взрослому человеку. Наверное, за идеей стоят культурные особенности нашей страны и мира в целом: диснеевские мультики про принцесс да патриархат, где ресурсы можно получить только через милость мужчины.

Проблема еще и в том, что на женщин-травматиков идет определенный вид мужчин, после которых потом себя по частям собирать надо. Они могут намекать или обещать побыть Папой/Мамой, но потом цена за это выкатывается такая, что мама не горюй. Не только мужчин касается, к слову. От всех, кто обещает быть Мамой взрослому и дееспособному человеку, надо держаться подальше. А здоровые люди спасюкательством не занимаются, ибо там, как вы верно отметили, на тебя слишком большую ношу вешают - не только удовлетворить неудовлетворяемое (младенческий голод взрослого человека), но и выплатить все кредиты любви родителей, которые не долюбили, а теперь постороннему человеку почему-то за них надо расплачиваться собой.

Еще есть вариант с нарцами и им подобными, где "вот я завоюю его любовь - и это достижение меня исцелит". Тут полезно почитать 4-5 десятков постов у Тани Танк, и попустит.

Но с определенного возраста уже начинаешь задавать себе и такой вопрос: "А что дальше? Я буду в том же духе ждать Спасателя в 45? 50? 60? 70? Это где взять столько здоровья, и вообще - а жить-то когда?!"

Самым трудным в п.3 оказалось условие "ни в коем случае не восполнять дефицит самостоятельно", в частности, не становиться самой себе Хорошим Родителем, ведь это должен делать Принц. А если он придет такой, а я такая самостоятельно о себе забочусь, он плюнет и уйдет (прям как моя мама!).

>>> продолжение здесь

Подумалось тут... У ранних травматиков не хватает ключевого компонента, который обеспечивает удароустойчивость у не-травматиков - глубинного знания, что все в итоге образуется, сложится, что решения найдутся, что придет помощь. У не-травматиков этот опыт есть.

Травма сама по себе, как явление, случается со всеми детьми. Не сама травма, а то, что произошло после нее, определяет, будут ли у травмы долгосрочные последствия. Если сразу после травмы ребенок получил помощь и поддержку, если он был услышан и его чувства и право на них были признаны, то психика успешно переработает травму и выплюнет ее. Если же, как это чаще всего бывает, ребенка оставили один на один разбираться и с ужасом от события, и с непосильностью переживаний, в одиночестве, без помощи, а еще и при этом насмехались или ругали за слабость, тогда травма в психике застревает надолго. А защитные механизмы психики делают ее центральным событием, вокруг предотвращения которого в будущем строится вся жизнь. Вся жизнь травматика сосредоточена на том, как избежать повторения травмы, и поэтому внутри него живет столько кривых, опасных, вредных, но очень стойких убеждений и страхов.

Этот опыт барахтания в травме в полном одиночестве закрепляет идею, что все будет плохо, и не просто плохо, а хуже некуда. Тогда любые перемены в жизни или негативные события - это не просто препятствие, это предвестник грядущей глобальной жизненной катастрофы.

Чаще всего травматик боится совсем не самих трудностей. Он боится при встрече с препятствием снова почувствовать тотальное одиночество, полную беспомощность с нарастающим ужасом при встрече с непосильной задачей. Именно этого состояния он всеми силами пытается избежать. Стратегия избегания бывает разная. Кто-то ложится лицом к стене и опускает руки, потому что это легче, чем иметь дело с проблемой и почувствовать то ужасное состояние. Кто-то же слепо кидается в бой без разбора, лишь бы не соприкоснуться с этим ужасным состоянием. Кто-то себя всеми силами отвлекает (работой, алкоголем, круизом по постелям, играми и так далее).

Под этим всем - отсутствие опыта, что все образуется, и что ты не один. Второе можно добыть на терапии, а ктгда есть второе, то понемногу накапливается и опыт первого.

Очень часто попадаются мнения из серии "Ну покопался ты в детстве, ну нашел виноватых, разве это решило твои проблемы? Нет? Ну и зачем тогда воообще искать виноватых?".

Обнаружение источника травмы травму волшебным образом не исцеляет, да. Но это один из важнейших этапов в исцелении. Травматик с детства привыкает винить во всем себя. Все кругом были хорошие в его представлении, это он один был такой плохой и мерзкий, и поэтому его били, оскорбляли, игнорировали.

Детская травма - это результат некомпетентности родительских фигур, а не недостатков ребенка. Обнаружение и принятие этого факта помогает увидеть ситуацию без фильтров самообвинения и понять, кому принадлежит ответственность за случившееся и за последствия. Для травматика очень важно понять, что случившееся с ним не является следствием его нехорошести или недостаточной хорошести, и проблема была вообще не в нем, и любой ребенок с любымми качествами в тех же обстоятельствах получил бы точно такой же опыт.

Это понимание позволяет перевести травматичные установки о себе и мире из эго-синтонных в эго-дистонные. То есть, перейти от "Я все это заслужил, потому что я недостаточно хорош/изначально бракован/омерзителен и тп" к "Со мной все всегда было нормально, но в результате травматичного опыта я выбрал себя считать недостаточно хорошим/изначально бракованным/омерзительным, потому что по-другому я не смог быть выжить". И также позволяет осознать, что жестокое, равнодушное, агрессивное отношение в отношении него было несправедливым и не может быть оправдано свойствами его личности или особенностями его характера.

А это огромный шаг в сторону исцеления. Как минимум, это позволяет начать отказываться от пожизненного забега "я нехороший, но если я порву задницу на британский флаг, чтобы стать хорошим, то меня сразу же и полюбят".

И виноватых знать полезно, да. Для понимания и укрепления собственных границ.

Читательница поделилась своим хорошим опытом:

Мне очень откликнулись темы про субличности.
Видимо это моё моё.
Спасибо!

Миядзаковские паучки (это обнаруженные внутренние осколки души - прим. Трансерфера) трансформировались в сопливых никому не нужных, но очень важных и нужных для меня, малышей.

Вначале я их ощущала как армию голодных замёрзших младенцев от 0 до 3х лет, сидящих на всех ступеньках винтовой холодной лестницы внутри маяка посреди океана в котором всегда только буря :( Временами меня штырило не по детски и я ревела даже на работе ( стыдно а что делать.
Сейчас научилась реветь в специально отведённое время во время медитаций под оделам. Правда всё равно накрывает временами где попало.

Последние три дня летаю, дети наконец то с маяка пересилились ко мне на ручки! Их много. Очень :)
Я это ощущаю как кенгуру у которого полный крман малышей, а самая "наглая" девочка у меня временами посиживает на плече.

Отмачивая смешные комментария на счёт событий и людей.
С ней весело и классно, у неё хорошо развито критическое мышление.

Вместе с этим расцвела моя интровертность. Мне хорошо в одиночестве с моими внутренними детьми.

Были посланы и забанены все токсичные люди из близкого окружения. Окружение всерьёз решило что я сошла с ума.

Неожиданность - я всю жизнь считающая себя творческим человеком (рисую с 3х лет и по профессии дизайнер)
балдею сейчас на работе в должности помощника бугхалтера !

Самое что пугает, я сколько себя помню хотела карьеру стремилась к успеху...
а сейчас это всё кажется не моё ! я хочу тишины и покоя.
Очень рада что дети почти выросли - их постоянные "угрозы" переехать жить отдельно, я воспринимаю с дикой радостью, хотя стараюсь этого не показывать.

Вот не знаю моё состояние это хорошо или плохо.
Но мне почему то в таком вот состоянии хорошо как никогда.

---

Очень часто при работе по узнаванию себя и присвоению себе отвергнутых частей психики, человек может обнаружить, что он настоящий - прямая противоположность тому образу себя, к которому он привык в результате травмы. Экстраверты обнаруживают, что на самом деле они интроверты. И наоборот, что случается реже. Прежние устремления и идеи-фикс перестают интересовать.

Разницу между тем, что для тебя настоящее и что наносное, хорошо описал процитированный автор: когда что-то реально "твое", оно доставляет большое, глубокое удовольствие, независимо от оценки окружающих. Чужое и "не свое" обычно дает кратковременную, поверхностную радость от снятия напряжения, типа "Вот я получила третье образование, и теперь мама, меня, наверное, наконец-то полюбит" или "ну вот, теперь я буду считаться обществом образованным человеком, а не каким-то изгоем", а в душе от этого достижения только тоска и усталость.

И отдельная, мало с чем сравнимая радость бывает, когда ты присоединяешь к себе свое, которое было когда-то оторвано. Это очень личная, часто очень тихая, но глубокая такая, висцеральная радость и удовольствие, которое нигде больше не получить. Когда его чувствуешь, то понимаешь - все, что пришлось пережить, понять и принять ради интеграции, оно того стоило!

Для тех, кто меня давно читает, в тексте ниже не будет ничего нового, но все равно полезно эту информацию периодически перечитывать.
С оговоркой, что не у всех травматиков наблюдаются описанные ниже методы справляться с травмой - например, чрезмерное отслеживание поведения окружающих. Я встречала и противоположный способ - развитие в себе глухоты к их поведению, из-за чего потом во взрослом возрасте бывают трудности с чтением невербалки и других социальных "сигналов".

Автор: Екатерина Бойдек

Есть такие дети, которые слишком рано повзрослели. Повзрослели потому, что не было рядом с ними надежных взрослых, родителей, на которых можно положиться.

Пьющий, непредсказуемо, то пьяный, то трезвый папа.

Мама, которая оставляла в 5летнем возрасте сидеть с братом-младенцем, и наказывала, если дочка недостаточно хорошо справлялась с «материнскими» обязанностями.

Папа, который мог внезапно прийти в ярость и избить. Инфантильная мама, не способная к принятию решений, вечно обижающаяся, перекладывающая на ребенка ответственность за свое состояние.

Мама и папа, бурно выясняющие отношения, очень неустойчивая пара.

Не важно, какими именно они были. Важно, что они были непредсказуемы, и рядом с ними было небезопасно. А когда небезопасно, то очень много тревоги и беспомощности. Много настолько, что вынести в детском возрасте эти чувства, тем более в одиночестве – невозможно.

И тогда у ребенка рождается способность, которая помогает ему выжить. Он начинает очень внимательно наблюдать за родителями, пытаясь предугадать их поведение. И не только предугадать, но и повлиять на это поведение. «Если я сделаю так, то мама не будет ругаться». «Если я сделаю этак, папа придет трезвый».

Это иллюзорный контроль над другими, с одной стороны, очень важен, потому что позволяет детской психике не разрушиться окончательно. Вера в то, что он хоть как-то может контролировать поведение родителей, помогает справляться с отчаянием и беспомощностью. Когда безысходность от того, что происходит в семье, «накрывает» с головой, способом помочь себе часто является надежда «я смогу повлиять на родителей и переделать их».

И спасибо этим защитам, что помогли выжить в детстве. Но цена, которую платит человек, очень высока.

Во-первых, происходит некоторое «расщепление» психики. Одна часть, в которой и собраны все детские переживания беспомощности, зависимости, тревоги, отчаяния, «замораживается», зато гипертрофированно вырастает другая часть: псевдо-взрослая, контролирующая, ответственная за весь мир. Но поскольку невозможно заморозить одни чувства, не заморозив другие, страдает вся «детская», чувствующая часть. Такие люди часто выглядят «очень взрослыми» или выглядят как-будто застывшими, с какой-то маской на лице. Не редко, кстати, это маска «позитива».

Во-вторых, энергия, которой в детстве положено уходить собственно на детство, на познание себя и мира, оказывается направленной на тревожное познание-сканирование других. И про себя и реальный мир человек знает очень мало, его глубинные убеждения остаются теми же, что и в детстве. Внутри так и остается та, детская картина себя и мира: «Мир непредсказуем и небезопасен, а я в нем зависим и беспомощен».

В-третьих, поскольку ребенок не знает, что ему не по силам переделать родителей, что это невозможная задача – стать родителем своим родителям, он будет «неудачу» в переделывании принимать на свой счет: «я не справился, дело во мне». И вырастает он с ощущением, что он недостаточно хорош, что он мало старался, что он не справляется. Он будет стараться снова и снова, убегая от отчаяния и безвыходности. И снова сталкиваться с тем, что не справляется. От этого много вины и усталости.

В-четвертых, поскольку человек и так столкнулся с чрезмерной непредсказуемостью в детстве, он не может вынести ее еще больше. Поэтому он будет выбирать то, что ему привычно. Привычное, даже если оно ужасно, менее страшно, чем неизвестное. И выбирать такой человек будет (бессознательно, конечно), то, к чему он привык в родительской семье. Этим объясняется то, почему дети алкоголиков часто попадают в супружеские отношения с зависимыми людьми. Более здоровые отношения будут человеку неизвестны, тем и опасны.

В-пятых, ему очень тяжело будет избавиться от чрезмерного внимания к другим людям и чрезмерного контроля. Это то, чему он научился очень хорошо в детстве. И это будет мешать ему в отношениях ощущать себя, заботиться о своих потребностях. И будет мешать другим людям в отношениях с ним: либо они будут инфантилизироваться, переложат всю ответственность за себя на контролирующую «маму», либо чувствовать много злости и уходить из таких отношений.

Последствия чрезмерно раннего взросления и взятия на себя непосильной ответственности за исправление родителей можно перечислять еще долго. Одно понятно – жить с ними тяжело, очень много усталости.

Психотерапия с такими людьми – процесс долгий. Много времени может потребоваться, чтобы человек осознал, что пытаясь контролировать другого, он убегает от собственных непереносимых чувств. Далеко не сразу человек может почувствовать себя в достаточно безопасной обстановке, чтобы вернуться к тем, «замороженным» чувствам отчаяния, тревоги, безвыходности. Вернуться, чтобы, наконец, оплакать невозможность что-то изменить, с чем-то справиться. Оплакать, чтобы принять: «я не могу контролировать родителей, я не могу контролировать мир. Это не моя ответственность. Это непосильная задача». Принять это для того, чтобы выделить, наконец, свое место в отношениях и свою ответственность: за себя и свою жизнь. Чтобы начать жить свою жизнь, прислушиваясь к своим желаниям, к своим чувствам. Жить в непредсказуемом мире и выдерживать непредсказуемость. И быть может даже начать ей радоваться и удивляться.

Тем, кто в терапии не первый год, наверняка знакомо то ощущение, как у оленя из того анекдота "Что-то я пью и пью, а мне все хуже и хуже". Кажется, вроде бы, и терапевт отличный, и доверие с безопасностью с ней есть, и столько всего проработано, и столько новых навыков, полезных привычек, новых способов реагирования освоено, и в жизни значительные перемены случились - а внутренние ужасы все не прекращаются. И похожи на Змея Горыныча: отрубила ему одну голову - вместо нее вырастают три, перерубила все головы - внезапно вылезает новая, более мощная, крупная и хтоническая версия чудовища.

Начинаешь в себе сильно сомневаться: может, по мне уже большая психиатрия плачет? Что со мной не так?

На самом деле, все нормально: по мере того, как возрастают способности справляться и прорабатывать, открываются новые, более глубокие пласты травмы. И ядро травмы вскрывается, когда терапирующийся находится пике свого внуреннего развития и в самой гармоничной, безопасной точке отношений со своим терапевтом. Отсюда и возникает ощущение дикого сюра: все же хорошо, откуда ж этот мрак все лезет и лезет?!

Можно сказать, что по мере своей внутреннего развития и укрепления человек становится все более устойчивым, заботливым и любящим родителем своему внутреннему ребенку. Внутренний ребенок, в свою очередь, начинает все больше доверять этой внутренней родительской фигуре, и может ей открыться и показать свои самые глубокие раны, не боясь, что его отвергнут или утопят в стыде.

Эта внутренняя динамика во многом напоминает ситуацию, когда травматика пытается кто-то отогреть. К глубокому шоку отогревающего, как только траматик после долгих лет внутреннего голода и холода оказывается в тепле и заботе, из него начинает фонтанировать все, что он годами подавлял и от чего диссоциировался ради выживания: злость, боль, обида. И достается в первую очередь отогревающему. И чем лучше травматика отогрели, тем красочнее будет этот фонтан. Многие травматики почуяв в себе такое дело от отогревающего делают ноги - от стыда, испуга и из желания не причинять вред невинному человеку. С чисто человеческой точки зрения, это достойный выбор, но с точки зрения внутреннего здоровья - лучше бы, чтоб все оно вышло, откричалось, отплаклось, отлупилось кулаками и освободило внутреннее пространство для любви и тепла.

Хороший, грамотный, обученный работе с травмой психотерапевт это единственный человек, об кого отреагировать такой фонтан - это правильно, безопасно, экологично и полезно для внутреннего здоровья.

Возвращаясь к теме поста, ощущение, что травма не исчерпывается, а становится все страшнее и глубже - это хороший признак (при условии, что вы работаете с грамотным специалистом, к которому чувствуете доверие). Это значит, вы растете, становитесь сильнее и способнее. Если вы увидели дно своего внутреннего ада, самый его последний круг, от одного вида которого ужас продирает до костей - это значит, ваш внутренний ребенок вам полностью доверяет, и вы выросли в хорошего и надежного родителя для него (то есть, сделали то, что оказалось не по силам вашим собственным родителям). И вы почти добрались до конца вашего путешествия по исцелению - вам остался самый трудный, но уже последний бой.